Идем на балкон, расскажу об искусстве. Вот ты говоришь, мол, эмоции, чувства, а я вижу двор: он из нот и мольбертов, из тысячи строк в направлении ветра. Ты всё еще куришь? Спасибо, я бросил. Скажи лучше мне, что такое есть осень, и плачет ли небо у нас под ногами, когда мы не видим людей перед нами? Вот этот вот Мастер, иссушенный бытом, до дна выпивает свою Маргариту - взял девушкой юной с жемчужной сережкой, чтоб позже как ветку ломать понемножку. А видишь ту даму с бутылкой в корзине? Не

послушай, если начать сначала, никто не знает, с чего начать. сменить кроссовки на самом старте? а, может, сразу - отца и мать? найти район, где спокойно спится – никто не бьет во дворе фонарь? оставить школу с клеймом изгоя, уйдя в другую, где ты – главарь? закончить ВУЗ? или, к черту, бросить? а, может, проще – купить диплом? пять дней в неделю сидеть в конторе и ждать зарплату: «пришло? пришло?» а, может, делом своим заняться? рискнуть по полной: как есть, так есть? отметит

В статье автор рассказывает о своей жизни и ежедневных проблемах, связанных с работой, детьми и будильником. Он также упоминает о своих страхах и прелестях развода, но не раскрывает эту тему подробно.

Весь этот мир, такой безбрежный, внезапно втиснулся в окно, В квадратной раме стынет снегом, чернильной ночью и луной. Минуты ножницами стрелок срезают сумрак, точно ворс, А я с бессонницей на кухне веду никчемный разговор. У жизни нет ни карт, ни гидов, ни компасов, ни джи пи эс. Понятно, что не все дороги – прямым маршрутом до небес. Но как же больно оступиться, шагать не месяц и не год, Чтобы понять – дурак, ошибся! Весь путь проделал, да не тот. В теории, нельзя сдаваться, сжигать

Однажды закончится лучшая книга, любимая песня утихнет дождем, рассвет догорит красно-пепельным мигом, и мы постепенно куда-то уйдем. Сотремся с полей, городов и домишек, росой испаримся в горах и лесах, и станем до неба хоть чуточку ближе - возможно, звездой в любопытных глазах. Однажды закончится громкая вечность, слова, будто капли, стекут в водосток, всё то, что дарила лихая беспечность, закончится точкой изломанных строк. Поклявшийся быть лишь с тобою навеки легко отречется от брошенных

Все мы ломались. Сейчас или в прошлом. Всех предавали, бросали и жгли. Всех нас меняли на цепь или брошку, все продавались за хлеб и рубли. В каждом из нас умирали надежды, в каждом под ребрами - список имен, мы – не святое, не злое, а между, между чертями и ликом икон. Все мы цеплялись. За близких и время. В них ошибались и тратили зря. Все мы пытались жить мудро по схеме, сахар не есть (или есть втихаря). Лучшая чашка ждала нас в серванте, пили из старых, а эту - гостям. Все мы копили для

Сегодня я хочу рассказать о Димке — о том, как он слетел с катушек, и о чем я думаю. а вот когда-то я подумал, что он будет лучше отца-пьянчуги.

Говорят, за мечтой нужно долго и пламенно, сквозь тяжелые дни и холодную тьму, чтобы выбранный путь был тяжелым экзаменом, где неверный ответ означает тюрьму. Мир опасен как зверь, притаившийся в сумраке – ты не знаешь повадок, не знаешь дорог, но, придумав мечту, посчитал себя умником и помчался вперед, словно дождь в водосток. Говорят, и мечта – не для тех, кто пытается, не для тех, кто решил совместить этот путь, за мечтой нужно в горы, на дно, в усыпальницу, это ставка на жизнь: либо